Георгий ШИШКИН: ДЛЯ МЕНЯ ВО ФРАНЦИИ ВСЕ СВЯЗАНО С РОССИЕЙ



Георгий Шишкин, русский художник, родился в Свердловске в 1948 году. Около 20 лет живет в Монте-Карло и Париже. Известен портретами деятелей культуры Франции и России, картинами, раскрывающими авторское видение образа России. Проводит персональные выставки, участвует в выставках художников Европы. Награжден орденом Звезды Европы степени Командора. Женат, имеет взрослую дочь.

РУССКИЕ ЗА РУБЕЖОМ НЕ РАВНОДУШНЫ ДРУГ К ДРУГУ


Уже давно это было, когда Георгия Шишкина пригласили на два месяца в Версаль показать картины в отеле «Трианон-палас». Там проводилась выставка-продажа картин с передачей средств на спасение исторических архивов Санкт-Петербурга. Его картины произвели сильное впечатление на Татьяну Александровну Васильчикову, даму почтенного возраста, хорошо представлявшую себе интерес в Европе к живописи из России. Она предложила повезти картины на юг Франции, а также в Монако. Как ни странно, все свершилось. Наряду с проведением выставок Георгий начал рисовать. Продление российской визы не вызывало сложностей. На крупной международной выставке «Артисты мира» Шишкин единственный представлял Россию. К 20-летию творческой деятельности вышел альбом GUEORGUI CHICHKINE. Художник обрел известность. В Монако Шишкина приняли в члены ассоциации «Дом художников» и предложили оформить художественную афишу для Академии классического танца в Монте-Карло. В 1998 году Татьяна Александровна представила художника молодому принцу Монако Альберту. Принц согласился позировать для портрета в своем дворце. Затем, уже по приглашению известного художника Фолона, Георгий участвовал в престижной Выставке современного искусства в Монте-Карло, а позже выставил свои картины в Музее изобразительных искусств в Ментоне. В том же году, вопреки существующим в княжестве Монако правилам, супруги Шишкины становятся его резидентами.

Деятели культуры из России не обходят друг друга стороной. В галерее Monaco Fine Arts Шишкин встретил на презентации триптиха, посвященного 125-летию Русского балета Дягилева, Ирину Михайловну Степанову, бывшую звезду Балета Монте-Карло. В 1929 году восьмилетней девочкой она вошла в труппу Дягилева и работала с Фокиным, Баланчиным, танцевала с Сержем Лифарем. Ирина Михайловна нашла Георгию за символическую плату недорогое помещение под мастерскую. Чтобы заработать деньги на ремонт помещения, художник пишет несколько произведений. Так постепенно подошла очередь создания большого триптиха о Пушкине. Теперь он мог уйти от ежедневных забот о хлебе насущном и осознать свое положение: «Я приехал во Францию европейским художником, а там почувствовал себя русским художником». Оказалось, что несмотря на развлекательную направленность, царившую в искусстве, люди всерьез тянулись к духовной стороне жизни и не прочь были погрузиться в философские рассуждения. Принц Монако Альберт тоже признал художника: «Живопись Шишкина изысканная. Это гавань поэзии в мире, где мечта часто отсутствует. Я рад, что этот художник большого таланта выбрал княжество для своего искусства».

ОТ ПЕРЕВЕРНУТОГО БИНОКЛЯ К КЛЮЧАМ ОТ ДОМА ДЕПАРДЬЕ


Георгию казался нереальным такой поворот в судьбе. Совсем недавно в московской однокомнатной квартире приходилось писать портреты Шаляпина и Цветаевой, используя перевернутый бинокль, чтобы удалять картину, раз уж нет возможности отойти на большое расстояние. Начинал он рисовать с абстрактной композиции: «Очарование красок, наполненных внутренней вибрацией, – вспоминает Георгий Шишкин, – мазки пастели, одни – через другие, прозрачность и светоносность. Кажется, что можно оставить картину в таком состоянии. Но... что-то толкает меня продолжать. Мазки красок подсказывают мне персонажей, мало-помалу и как если бы они были уже там, в глубине картины. Я только помогаю им проявиться. Мазок, это, наверное, попытка духовного овеществления, то есть материальная сущность. Это действительно таинственно». В той тесноте, среди стопок картин, побывали многие знаменитости. В 1992 году несколько раз заходил Анатолий Собчак, восторгался, а когда увидел портрет Марины Цветаевой, сделанный по заказу ЮНЕСКО к 100-летию поэтессы, мгновенно отреагировал: «О, это надо срочно на выставку в Русский музей...». Такая оценка окрылила Георгия. Он погрузился в работу над портретом Шаляпина в окружении персонажей, прославивших его на оперных сценах мира. Презентация портрета состоялась в Большом театре при праздновании 120-летия со дня рождения певца. Русский художник шел по следам соотечественника, век назад отдавшего свой талант народу.

В творческом движении Георгия, которое он называл подъемом «по ступеням эволюционного понимания закономерности развития», важную роль играли неожиданные встречи. Знакомство в 2004 году с Жераром Депардье точно легло в канву этого процесса. Депардье показал Георгию свою богатейшую домашнюю коллекцию. Позируя в кресле Огюста Родена, он, актер, игравший Родена, а также Бальзака, скульптурное изваяние которого делал Роден, восторгался скульптурой великого мастера: «Посмотрите, он сам патинировал ее... Как понять эту линию, полную любви и боли?». В конце первого из четырех сеансов Георгий услышал совсем для себя неожиданное: «Вот вам мой ключ, когда вы закончите, просто захлопните дверь, но когда вы захотите придти, вы можете придти». Началась их дружба. «Для меня человек интересен именно в тот момент, когда он полностью во власти человеческого», – говорит художник.

«Я ДОЛЖЕН СТАТЬ ХУДОЖНИКОМ»


Георгий родился в семье музыканта (отец) и инженера-строителя (мать). Воспитывали его мама с бабушкой, так как отец рано умер. Его мировоззрение формировали также прабабушка и прадед, служивший врачом еще в царской армии. Мальчик был целеустремленным и в возрасте шести лет четко сформулировал для мамы свою мечту: «Я должен стать художником». Мама же грезила вырастить скрипача или архитектора и отдала сына в музыкальную школу. Он не противился, поскольку узнал, что с 10 лет принимают в художественную школу. Еще подростком зачитывался серьезными книгами по искусству. Чтобы не расстраивать маму, после окончания художественной школы с отличием он поступил в строительный техникум, потом учился в архитектурном институте и остался преподавать в престижном сообществе художников. По его проектам в Свердловске строились респектабельные объекты. Профессия архитектора обогатила его понимание значения живописи, которая оставалась его главным увлечением: «Картина – не только декоративное пятно в интерьере, живопись имеет влияние на вашу душу. Таким образом, быть художником очень ответственно». Перепробовав разные стили и материалы, в 1983 году он изобретает собственный метод подготовки поверхности под пастель. Расширив возможности пастели, он нашел свободу самовыражения. Его пастель не требует закрепления краски, которое ее слегка гасит, а отсюда воздушность и излучение живописью загадочного трепета. «Новая техника пастели – глоток кислорода среди тенденции современной живописи», – писали в прессе.

«МОЛИТВА» ОТ СЛАБОСТИ


С будущей женой, Татьяной Балятинской - архитектором, Георгий познакомился на вернисаже в 1987 году. Через год сыграли свадьбу. В детстве Таня с радостью ходила с папой на выставки картин. Он ей объяснял, что все художники отращивают бороды, чтобы потом из них делать кисточки. Ее суженный стал исключением в бородатом сообществе. Как ни странно, но вот так с малых лет разными путями они прокладывали тропинки к познанию живописи и объединению линий жизни. Оставив работу, Татьяна посвятила свою жизнь карьере мужа. «Мой основной друг Татьяна, – говорит художник. – Мы как две половины, которые друг без друга не могут.

Георгий любит рано вставать и рано ложиться спать, что звучит парадоксально для бодрствующих ночью Парижа и Монте-Карло. В 5 утра он уже критически смотрит на картину, с которой работал накануне: «Я не знаю, можно ли это назвать мыслью, скорее, иногда у меня случаются видения, которые надо пойти и прямо перенести на полотно». Утром он готовит завтрак, а через час встает Таня. Ближе к вечеру каждый день они купаются в море. Но главное в расписании дня – услышать по телефону из Москвы голоса дочери Ани и близких. «За границей ты сразу на себя многое берешь, то, что другие не могут за тебя сделать, – говорит художник. – У меня не было никогда ни менеджера, ни галериста, а надо занять какое-то свое собственное положение... Обязательства и связанный с ними расклад времени не дают возможности быть достаточно свободным. Но у меня так сложилось, что я озабочен либо какими-то грядущими подготовками, либо ожиданием момента, когда нужно сдавать работы. Бывает трудно выбраться в Москву». Георгий сразу работает над несколькими картинами: «Я должен быть открыт и одновременно сконцентрирован. Для меня это молитва. Я согласен с Роденом, что искусство – это тяжелый труд и что искать удовольствия, развлечения в искусстве – удел дилетантов».

МЕЧТЫ И РЕАЛЬНОСТЬ


Есть желание жить в Москве, но вновь возникает проблема с мастерской. Он мечтает зарисовать московские пейзажи, съездить на Север России, где его уже ждут. Оголенный нерв художника не всегда выдерживает реалии, но он надеется, что в России жизнь наладится. А пока... невыносимо мириться с тем, что его школьный друг спился и умер бомжом.

Его же склад характера ни при каких обстоятельствах не позволит ему опустить руки. Хотя в работах есть что-то задумчивое, но он человек действия. И на нем лежит огромная ответственность за те последствия, которые несет его произведение. Отсюда и неспособность к коммерции: «Живопись всегда была попыткой человека установить связь между Землей и Небом. Художник работал, в конечном счете, для Бога. Сегодня искусство стало предметом рынка. Увы!»

Абсолютно некоммерческие портреты творческих людей – среди них балетмейстера Петра Гусева, актеров Елены Гоголевой, Иннокентия Смоктуновского, Юрия Яковлева, Зиновия Гердта, солистов Свердловского Академического театра оперы и балета, французского писателя Андрэ Вердэ – нашли достойное место в музеях и галереях Москвы, Санкт-Петербурга, Свердловска, во Дворце-музее Гримальди. В Свердловском музее кисти Георгия принадлежат две настенные росписи: одна на тему оперы «Князь Игорь» Бородина, другая с персонажами из разных балетов, а церковь Всех Святых украшают три панно... Кажется, что списку созданных произведений нет конца.

СВЕТСКАЯ ЖИЗНЬ МАЛОСВЕТСКОГО ЧЕЛОВЕКА


Все мероприятия в Монте-Карло, имеющие отношение к русскому искусству, непременно сопровождаются выставками Георгия Шишкина. Во время Фестиваля российского искусства в Каннах в 1999 году прошла его персональная экспозиция, на которой он показал в числе других портреты актрисы Инны Чуриковой и ее супруга, режиссера Глеба Панфилова. «Когда я работаю, я не анализирую, потому что должен отдаться восприятию личности и как бы полностью раствориться, – рассказывает Георгий. – И только тогда я могу взять целиком сумму качеств человека». На «Русском вечере» в Оперном театре Монте-Карло с концертом симфонического оркестра под управлением Валерия Гергиева и презентацией коллекции высокой моды Ив Сен Лорана La Grande Russie тоже была персональная выставка Шишкина. C картинами Георгия познакомились и зрители спектакля «Евгений Онегин» в постановке Эдгара Байтцеля в Оперном театре Ниццы.

Показывал он свои произведения и на Лазурном берегу в музее-крепости Вильфранш-сюр-мэр, в Париже и, естественно, Монако. В Люксембурге в Национальном театре во время гастролей русских оперных певцов Шишкин показал не только триптих, посвященный Пушкину, но и новые картины с оперными сюжетами по произведениям поэта.

Средства от продажи картин Георгий Шишкин часто направляет на благотворительные цели. Так, в 1999 году Шишкин стал лауреатом Гран При Фонда Тейлора в Париже, а выставлявшуюся тогда картину купил маэстро Лучано Паваротти. Сбор от аукциона был предназначен обездоленным детям мира. Он принял участие в благотворительной акции в Париже в пользу детского госпиталя им. Святой Марии-Магдалены в Санкт-Петербурге. На вырученные деньги в 2001 году приобрели сложное диагностическое оборудование. В 2005 году в Париже в посольстве России провели торжественный вечер в честь 100-летия Сергея Лифаря. Для Шишкина образ Лифаря – это Икар в полете. На полотне он воплощает непреодолимое желание дотянуться до чего-то невозможного, что преследует людей, живущих вне родины. Вырученные от аукциона средства пошли на детские программы в России, также как и после Рождественского вечера в Монте-Карло, когда была продана картина из цикла «Русские сны».

«КАК БЫСТРО ИДУТ ЗДЕСЬ ОБЛАКА, НЕ ТАК, КАК У НАС... »


Эту серию, начатую в 1992 году, москвичи увидели в сентябре 2005 года при открытии нового здания Библиотеки-фонда «Русское зарубежье». Духовную сущность в цикле «Русские сны» он выражает через объединение абстрактного и реалистичного. Просматривается и начало тех направлений, которые позже развились во Франции.

Георгий Шишкин: – Эта картина из «Русских снов» одна из первых в серии. Позировала здесь Наташа Шаховская, она из знаменитой русской семьи, но парижанка по рождению. А вот «Тайна души» – на ней портрет Ирины Ивановны Туроверовой, которую я тоже присоединил к этому циклу. Здесь же какие-то лица из моей памяти, вон там моя прабабушка...

– Смогли ли вы осознать феномен «русской души» в сравнении с окружающими вас душами за пределами Родины?

Георгий Шишкин: – Я не склонен выделять национальную принадлежность души. На моей выставке бывают разные люди, вот, к примеру, из Латинской Америки удивлялись: «О, вы написали нашу душу!». Я считаю главным то, что эта тонкая субстанция является скромной нашей соучастницей, которую иногда жизнь просто оттесняет.

– И все же, ваша востребованность за границей связана с тем, что вы художник-живописец или художник из России?

Георгий Шишкин: – Я участвовал в выставках наравне с очень известными художниками, и меня расценивали просто как художника, который разрабатывает свою личную тенденцию. Существует мнение за границей, что русские художники очень способные, даровитые и могут все прекрасно копировать, но не пишут ничего своего. Это результат нашего европейского образования. Вместо творчества очень многие работают на рынок. Русское искусство обесценилось... Правда, сейчас наступает обратный процесс. Я хочу исследовать, что, собственно, идет от земли, от почвы российской в нашем русском искусстве, а что заимствовано. И пишу «Русские сны» о России вместо канкана. Я понял: ценность того, на что я способен, скрывается в моем собственном организме, который воспитан вот на этой почве, видел это небо, эти облака. Знаете, каково мое первое впечатление в Париже? «Как быстро идут здесь облака, не так, как у нас...».

– То есть получается, что русские художники эпигонством занимаются?

Георгий Шишкин: – К сожалению. Это может быть искренне, но от того лишь, что человек глубоко не задумывается, кто же он такой. И у меня это случилось, хотя и не осознавал некоторое время. После прослушанных мною лекций о художниках по французскому телевидению мне показалось несправедливым, что в них ни слова не отводилось русскому искусству. Русское искусство посчитали вторичным. Ранее эта тенденция меня уже привела к Андрею Рублеву как к источнику, как к первому русскому живописцу, который коснулся всей глубины личности в своих работах, не только духовной, а полноценной глубины человека.

– Насколько реально признаны в Париже и Монако наши художники?

Георгий Шишкин: – Там все завязано на истории. Вот плеяда нонконформистов, уехавших после разгрома «бульдозерной» выставки, получила грандиозную рекламу, на которой они, собственно, построили свою композицию за границей. Они хорошо устроились и работают в Париже. В Монако русских художников практически нет. А вообще художников толкали уезжать разные политические силы. И каждый переживал свой отрезок жизни. Я же, например, не уезжал из России, у меня не было желания покинуть Россию. Просто в Москве было более обидно скитаться из угла в угол без мастерской, чем там, где никаких претензий не могло быть. Поэтому если там у меня появились мастерская и квартира, то мне кажется, это результат какого-то определенного качества моей работы.

– Общаются ли между собой художники с разным политическим багажом?

Георгий Шишкин: – Да, мы встречаемся на приемах, вечерах. Если кто-то дружил в юности, то они живут, как жили в Москве... Дело в том, что за границей каждый очень занят своим, и более того, художников за границей объединяет борцовское качество, то есть способность сделать ситуацию возможной для работы и жизни.

– Возможен ли вариант, что русские художники будут носителями иной культуры?

Георгий Шишкин: – Для этого, я думаю, художники должны осознать, что нельзя ориентироваться на удовлетворение сиюминутных претензий. Ведь многие там растворяются. Я не против современного искусства, но не хочу, чтобы устраняли живопись как нечто давно умершее, а вместо нее наступило бы это современное искусство, которое не несет ничего.

– Если анализировать русский стиль...

Георгий Шишкин: – Все зависит от того, как интерпретировать. Меня всегда сильно отвращало, что все русское превратилось в какой-то вульгаризированный фольклор. И главное, это не соответствует тонкой составляющей сущности, тому, что есть в пейзаже, в линиях костюма, задумчивой позе. Ведь русскую женщину не спутать ни с какой другой. У нее своя линия. Я приехал сюда, в Москву, чтобы подпитаться, хожу обалдевший от того, что вижу повсюду: лица, новые взгляды, глаза, потому что во Франции я этого не увижу. Коплю багаж впечатлений. Если что-то делать в жизни, то нельзя терять время, ты должен быть в готовности воспринять еще что-то интересное, какое-то чудо, что дало бы мыслям дополнительное направление.

Художник Георгий Шишкин продолжает переставлять стрелки часов, путешествуя со своими картинами по миру. Но его сознание не подвластно суетности смены широт, и он пытливо всматривается в реальность, от которой магически заряжается кисть, непостижимо четко высвечивая в образах богатство мыслей и чувств...

Евгения СОЛОДОВНИКОВА

(Международный журнал "VIP-Premier")